Убить сову - Страница 64

— Настоятельница Марта.

Я обернулась на голос — Целительница Марта тронула меня за локоть.

— Что ты им сказала? Как ты могла...

— Всем, кто знал отшельницу, известно, что её поддерживала гостия, — тихо сказала Целительница Марта, сжимая мою руку. — И в бегинаже нет ни одной женщины, не знавшей о тайных визитах францисканца. Ты же не глупа, Настоятельница Марта. Ты и вправду думала, будто они не догадаются, что к чему? Мне незачем объяснять им, зачем он приходил. Они с самого начала знали, что монах приносил гостию для Андреа.

Целительница Марта задержала на мне взгляд, как будто хотела, чтобы я поняла что-то важное. И я сообразила, что Учительница Марта не упомянула меня, когда говорила о чуде. Она рассказывала мне так, словно я и не знала, что Андреа вырвало. Похоже, она считала, что это не я, а монах совершал последние обряды над Андреа.

— Бегинки хранили тайну визитов францисканца, — продолжала Целительница Марта. — Но если они догадались, зачем он приходил, могли догадаться и другие, в этом и опасность. — Она кивнула в сторону лечебницы.

Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Руки дрожали, пришлось покрепче сцепить их за спиной. Я подняла голову и посмотрела на толпу бегинок — они затихли, ожидая моих слов. Я заговорила, осторожно подбирая слова.

— То, что сохранилась облатка, упавшая с чистых губ Андреа, это настоящее чудо. Это знак, что мы в безопасности в этих стенах. Бог благословил Андреа, и нам нужно просить у него сил следовать её примеру. Мы найдём подходящий ковчег, чтобы сохранить эту реликвию. Но я настоятельно требую не обсуждать случившееся с посторонними, пока Бог не укажет нам иного. Постарайтесь, чтобы эта история не вышла за пределы бегинажа, иначе францисканец подвергнется смертельной опасности, поскольку монахам запрещено отправление таинств. Кроме того, найдутся и те, кто позавидует нашей реликвии и захочет отобрать её.

На самом деле я боялась вовсе не кражи, но не смела рассказать о реальной опасности. Я просто понадеялась, что страх потерять реликвию заставит их молчать о ней.

— Ну, а теперь — за дело. Осмелюсь напомнить, у всех вас есть обязанности. Учительница Марта, отнеси облатку в часовню и проследи, чтобы ее заперли. А ключи принеси мне.

Жещины минуту стояли молча, потом стали потихоньку, группами, расходиться, тихо перешёптываясь, и наконец мы с Целительницей Мартой остались вдвоём. Мне неловко было смотреть ей в глаза.

— Ты сказала им, что Андреа получала гостию. Больше ты им точно ничего не говорила?

Целительница Марта вздохнула.

— Ты ещё спрашиваешь — после стольких лет. Ты и вправду думаешь, что я могла бы тебя предать? Я только подтвердила то, что они и так уже знали. А про тебя им неизвестно, хотя подозреваю, Привратница Марта обо всём догадалась. Она знает, что монах не входил в наши ворота.

— И Привратница Марта знает! — ужаснулась я. — Неужели ты думаешь, что она станет держать это при себе?

— Она понимает, как это опасно. Может, она и сплетничает по пустякам, но не об этом. — Целительница Марта подышала на руки, чтобы согреть их. — В тебе так много хорошего, подруга, только зря ты не веришь, что другие могут быть так же умны и преданны делу, как и ты. Ты многого требуешь от себя, но мало чего ждёшь от других сестёр. Научись доверять другим — это единственный способ заслужить их любовь и преданность. Иначе тебе достанется только чувство долга.

— Зато ты уж очень доверчива, — огрызнулась я. — Ты сказала, слух о монахе уже мог дойти до лечебницы. Сколько дней пройдёт, прежде чем о нашем чуде узнает вся деревня?

Она поморщилась.

— Я и не говорила, что чудо надолго останется тайной.

— И что тогда?

— Кто знает? Может, чудо привлечёт к нам удачу, а может, несчастье. Я знаю одно — рядом с чудом никогда не бывает мира и покоя.

Октябрь. День святой Фридсвид

Принцесса из Уэссекса, чей жених, король Мерсии Эльфгар, внезапно ослеп, добиваясь её. Она горячо молилась святой Маргарет, и её слёзы исцелили короля.

Османна

— Османна, принеси побольше воды. Нужно ошпарить скворцов на ужин. — Беатрис швырнула мне под ноги два тяжёлых кожаных ведра, я едва успела отскочить.

— Давай я схожу, — Кэтрин спрыгнула с кухонной скамейки. — Целительница Марта говорила, Османне нельзя носить тяжести, она может снова заболеть. Кэтрин знала, я ненавижу приближаться к колодцу.

— Больше месяца назад. Теперь она вполне может принести немного воды, — ответила Беатрис, как будто меня там и не было. — Если бы можно было ей доверить ощипать скворцов так, чтобы половины перьев не осталось — я бы и сама за водой сходила. Только она не умеет.

Теперь Беатрис обращалась ко мне только для того, чтобы поручить самую грязную и нудную работу. Думаю, она ночей не спит, выдумывает мне работу похуже. Я подобрала вёдра. Кэтрин бросила на меня встревоженный взгляд, и я попыталась успокаивающе улыбнуться. Беатрис притворилась поглощенной ощипыванием маленьких птичек.

С той ночи, когда я наконец избавилась от мёртвой твари, Беатрис не пыталась скрывать ко мне отвращения. Целительница Марта не рассказывала другим бегинкам о случившемся, даже Настоятельнице Марте. Она сказала, что у меня был кровавый понос. Но я уверена, Беатрис обо всём знает.

Однажды ночью, засыпая в лечебнице, я почувствовала, как кто-то склонился надо мной, и услышала тихий голос: «Люди могут простить тебя, Османна, но Бог не простит. Тебе нет прощения за убийство собственного ребёнка». Когда я открыла глаза, рядом никого не было, но знаю, что слышала голос Беатрис. А если Беатрис узнала, я уверена, она сказала Пеге. Беатрис рассказывает ей всё. Пегу я боялась больше — Беатрис хоть и злая, но не особенно умна. А у Пеги острый язык.